Святой Августин и катаризм

Католическая аргументация. Вот один из аргументов, который католические полемисты использовали против катаров, чтобы доказать, что злого начала не существует. Он взят из латинской рукописи № 13151 Национальной библиотеки, опубликованной в 1910 году Ш. Молинье: «Что злого начала не существует, можно доказать, вопреки еретикам, следующим образом. Отсутствие чего-либо не может быть отделено от предмета, как, например, хромота или слепота. И в самом деле: Зло, если рассматривать его совершенно отдельно от его предмета, есть ничто, ибо никакое отсутствие бытия не существует как бытие. Зло, таким образом, не существует само по себе: оно существует лишь в той мере, в какой, как мы предположили, оно связано с предметом». Мы узнаем здесь теорию св. Августина: Зло — это просто отсутствие: Добра. Этой теории остается верен Дуранд из Уэски в своей «Книге против манихеев», причем он придерживается ее настолько жестко, что выглядит большим августинцем, чем сам св. Августин.

Получается так, что святой Августин, исходя из той идеи, что Зло всегда, если можно так выразиться, оставляет рельефный отпечаток на предмете, вынужден был, однако, допустить некое существование Зла в той мере, в какой оно проявляется в греховном творении. Напомним сначала для большей ясности три очень разных значения, которые имеют в августинизме небытие и слова, которые его обозначают: nihilum или nihil.
1) Nihil, чаще nihilum, это, во-первых, абсолютное небытие, из которого Бог сотворил мир. Это творение «из ничего» ни в коей мере не интересовало катаров, которые, наоборот, думали, что хорошее творение — «из сути Бога», а злокачественное — «из сути Дьявола». В этом вопросе теории святого Августина и катаризма совершенно несовместимы.
2) Nihil по-прежнему абсолютное небытие, если речь идет о Зле в метафизическом плане. Для святого Августина зло — это ничто. Это не вечное и независимое начало, а, как мы уже говорили, лишь «отсутствие Добра» в творениях Божьих, подобно тому, как в физическом плане глухота и хромота не существуют отдельно от своих предметов. Катары отвергали эту теорию, как картину мира, диаметрально противоположную их системе. Они совсем не думали, что Зло — это просто отсутствие Добра. Зло для них было особым началом.
3) Но августинизм богаче и тоньше, чем представлял его себе Дуранд из Уэски. Легко можно увидеть, что святой Августин часто называет словом «nihil» (наречием «ничто», используемым как существительное) или «nihilum» (существительное «небытие») Зло, которое, будучи само по себе и в абсолюте, становится тем не менее «чем-то» в грешном творении, которое само его творит. Nihil, таким образом, здесь уже не абсолютное, а относительное небытие: оно соответствует онтологическому состоянию творения, которое, вследствие греха и разложения, подверглось уменьшению бытия, деградации своей сути. И, разумеется, святой Августин обозначает совокупность вещей, «которые не были созданы Словом» (тьма, например, которой нет в свете) тем же словом «nihil», которое катар Бартоломе использует для характеристики злокачественного творения.

На этом сходства кончаются. Не только катарский дуализм остается совершенно несводимым к монизму Августина, но и сама теория уровней бытия и его относительной аннигиляции вследствие греха используется в этих двух учениях неодинаковым образом. У святого Августина относительная аннигиляция затрагивает только души (созданные сначала добрыми), а не материальный мир, как в катаризме. Материя у святого Августина сохраняет всю свою положительность в телеологическом смысле.

Тем не менее, несмотря на эти различия, nihil, будь то первородный грех, как в катаризме, или результат порчи грехом, как в августинизме, имеет, — онтологически затрагивая разные уровни проявления, — одни и те же черты. Конечное состояние, которого достигает в августинизме доброе творение, становясь греховным, такое же, в каком от века и по природе находятся злые духи — порождения злого начала (поэтому они воссоединяются в аду). Можно изобразить параллелизм двух учений следующей схемой:

С другой стороны, аннигиляция грешника, по святому Августину, имела начало. Она сначала постигла мятежного ангела, согрешившего по свободной воле, а потом человеческую душу, ставшую в свою очередь грешницей, так что вину за нее не следует возлагать на Бога (она совершилась «вне Бога»), а только на творение, точнее, на свободу творить зло. Таким образом, нет абсолютного Зла, Злого начала. То, что творится без Бога или вне Бога, говорил святой Августин, творится человеком.